Кто пил чай в России

Кто пил чай в России

Чиновники, полиция, судьи, высшие офицерские чины, генералитет, отставные чиновники и военные.

Значительная часть материалов, относящихся к указанной теме, дана в других разделах данного исследования.

Начиная с первой половины XIX в. чай становится одним из любимых продуктов в среде чиновничества, среднего и низшего полицейского звена.

Один из дворян вспоминал о том, как он служил чиновником для особых поручений и к нему захаживал на чай квартальный надзиратель: «В один прекрасный день приходит ко мне наш квартальный надзиратель был добрый простой старичок, из вечных титулярных советников, довольствовавшийся малым и державший себя чрезвычайно просто, так что даже чай ходил пить в трактир, разумеется безденежно, чтобы не тратиться дома на покупку чая и сахара» .

Были случаи, когда старшие чиновники, «перегнув палку» в общении со своими служащими, или в виде поощрения, приглашали их выпить чаю. В подобных случаях чай выступал не только как вкусный и полезный напиток, но и принимал форму морального поощрения за заслуги, либо компенсации за нанесённый ущерб.

Один из чиновников вспоминает случай с конфузом своего начальника и выход из положения: «Увидя, что он промахнулся, Синельников сознался, что он поторопился, попросил у нас извинения, оставил нас пить чай и кончилось тем, что мы просидели у него целый вечер и расстались друзьями».

Согласно воспоминаниям одного из священников: «лиц, служащих в каком-нибудь присутственном месте вы расположите к себе только тогда, когда вы выразите ваше сочувствие, что оклад жалования слишком недостаточен по их трудам; когда вы знакомы хоть сколько-нибудь с делами их службы; знаете немного чиновничьи интриги и городские новости; верите, вместе с ними, всяким слухам; зайдёте вечерком к этим «вечным труженикам» выпить чаю с коньячком, а, пожалуй, тут же и попеть».

Немало было среди любителей чая отставных военных и чиновников. Чай пили не только в кругу семьи, нередко, к чаю приглашались друзья семьи, местные священники, особо доверенные подчинённые .

Русские чиновники, направлявшиеся в Царство Польское, также достаточно активно пили чай по месту службы. Они не только сохраняли свою культуру в этом, преимущественно кофейном, регионе, но и были проводниками чайной культуры в Восточной Европе.

Илья Васильевич Селиванов описал, как его направили на службу в Польшу. Вспоминая о попытке убийства его польскими националистами, он указал, что владелец гостиницы (явно уведомлённый о планах заговорщиков или, по крайней мере, слышавший попытки вломиться в номер к русскому чиновнику), принёс ему утром воду для чая: «Когда, на другое утро, он [владелец гостиницы. – И.С.] принёс мне горячую воду для чая, я спросил его: что значит этот шум и это толкание в дверь? Он мне отвечал, что спал всю ночь и ничего не слышал».

Князь Черкасский в Польше также, по воспоминаниям И.В.

Селиванова, пил чай по вечерам.

Творческая интеллигенция, артисты, администраторы, кадеты и курсисты, воспитанники пансионов, гувернантки и гувернёры.

Значительная часть материалов, относящихся к указанной теме, дана в других разделах данного исследования.

Хотя многие российские историки и литераторы не уделяли внимания чаю, как важному товару международной торговли и русского импорта, однако же, сами они нередко пили чай.

В.Н. Татищев побывал в середине XVIII в. в Селитренном городке на Ахтубе (Астраханская губерния). Здесь он находился в качестве главы Калмыцкой комиссии.

Исследовательница истории и культуры Астраханского края Е.В. Гусарова так описывает встречу В.Н. Татищева с престарелой ханшей Дарма-Балой, вдовой прославленного хана Аюки: «На торжественном приеме она «подчевала» высокого гостя калмыцким чаем со словами: «Как государь император Петр Великой был здесь, то и он наш чай кушал». «И я не отрекуся», - отвечал Татищев, принимая передаваемую ему чашу»

[1765].

Артисты театра Н.П. Шереметева, который был основан в 1751 г., занятые на первых ролях, питались с барского стола. Среди описанного потребления был и чай с сахаром [1739]. Следует заметить, что в те времена чай был доступен даже не всем дворянам и считался элитарным потреблением.

Директора театров, антрепренёры и артисты активно пили чай уже в первую половину XIX в.

В ряде актёрских воспоминаний XIX в. достаточно часто встречаются описания чаепитий (разумеется, наряду с банальными попойками), как среди руководящего состава театров, так и в среде простых артистов.

П.А. Каратыгин вспоминает, например, о своём визите к директору: «Увидя меня, он с благосклонною улыбкою обратился ко мне. «Здравствуй, Пётр Андреевич, что скажешь?» Его благосклонность меня несколько приободрила и я отвечал ему: «Ваше пр-во [превосходительство. – И.С.], я пришёл к вам с покорною просьбой»… Слово просьба в одну секунду изменило его физиономию… он прихлебнул чай, потёр свои бакенбарды и, не глядя на меня, спросил: - О чём ты хочешь просить?».

Обращает на себя внимание традиционное, для многих людей того времени, использование чая директором для создания паузы в разговоре, которую использовали для обдумывания ситуации или перевода разговора с формата дружеского на более формальный и официальный.

Даже начинающие и рядовые артисты и артистки Московских Императорских театров могли себе позволить пить чай (иногда с сахаром) начиная с первой трети XIX в. На это, в частности, указывают ряд воспоминаний самих артистов и артисток.

Были в артистической среде первой половины XIX в. и выкупившиеся дворовые. Эта социальная группа также начинала достаточно активно потреблять чай.

Артистка Императорских Московских театров Л.П. НикулинаКосицкая оставила воспоминания (захватывавшие период с 1829 по 1868 гг.), в которых чай фигурирует достаточно часто. Вспоминая о своей подростковой жизни и жизни своей семьи в Нижнем Новгороде, она писала: «Житьё наше нашла почти в роскоши: обед бывал хороший, и чай по два раза в день, и гостей у нас много бывало, и сами мы ходили в гости». В период своей работы рукодельницей, в детстве, она утром пила чай, за редкими случаями. Вечерний чай в семейном кругу также был частью одного из лучших подростковых воспоминаний будущей актрисы. Утром, после памятной ночной прогулки на природе, её дома также ждал чай: «Этот день, конечно, никогда не изгладится из моей памяти и останется самым отрадным воспоминанием на всю жизнь. Я провела его с родными и, как кончили вечерний чай, ушла в сад. Всю ночь песни бурлаков долетали до меня; я слышала, как удары вёсел разрезали воду на Оке, и как в соседнем пруде всплескивалась рыбка. Я припала головою на дубовые корни и уснула. Солнышко разбудило меня; было не рано, я пошла домой; у нас уже и чай был готов».

На общественных мероприятиях в высшем обществе, балах, встречах представителей элиты общества чай традиционно подавался посетителям с десертом и конфетами.

На мероприятиях, концертах, театре, - куда вход был платным, - чай продавался в буфетах.

Другой автор, Н.В. Давыдов, вспоминая о 1850-х – 1860-х гг. и буднях

интеллигентной семьи, писал: «Домашняя жизнь московской интеллигентской семьи, обладающей известным достатком, внешне протекала в строго определённом порядке, который редко нарушался. … …в сенях у «чёрного хода» или в кухне ставился самовар, а в столовой накрывался стол для утреннего чая или кофе, к которому подавались горячие филипповские калачи и солёные бублики. К 8 1/2 часам [8.30 утра. – И.С.] вся младшая часть семьи в сопровождении педагогического персонала обязательно собиралась за чайным столом …».

Вечернее чаепитие, в интеллигентной семье, изображается у Н.В. Давыдова следующим образом: «В 9 часов вечера сервировался в столовой чай, затем дети шли спать, а кроме того, часов в 11 подавался чай уже в гостиную или кабинет для взрослых и гостей».

Некоторые не богатые воспитатели санкт-петербургского морского кадетского корпуса уже в 1815 г. активно пили чай. Разница в то время между чаем дворянским и чаем разночинским в то время была ещё весьма существенной.

Один из воспитанников морского кадетского корпуса, из бедных дворян, вспоминал о том, как его в 1815 г. отдали в санкт-петербургский морской кадетский корпус и поселили в семьи к бедному учителю корпуса на полный пансион: «Анна Фёдоровна подала мне чашку чаю, он был так несладок, что я насилу смог кончить чашку, а когда она хотела мне налить другую, то я едва не заплакал».

На примере этих воспоминаний мы видим, что чай даже в бедной семье одного из корпусных учителей был, но он был без сахара, что даже для бедных дворян было уже чем-то неприемлемым и находилось за гранью их базового потребления.

Научное сообщество крайне благосклонно относилось к чаю. В частности, в мемуарной литературе часто встречаются упоминания о потреблении чая профессорами и ректорами ВУЗов.

Наёмные преподаватели и гувернантки также достаточно активно потребляли чай.

Гувернантки и гувернёры, часто находились на продуктовом довольствии нанимавших их людей и потребляли чай вместе с работодателями.

В купеческой среде приглашаемых со стороны преподавателей часто звали к дневному или вечернему чаю. А.Ф. Кони вспоминал, как он давал уроки на дому, за 5 рублей в месяц, купеческой дочке, а после занятий его поили чаем: «В конце урока, столь щедро оплачиваемого, мать моей ученицы – в шелковой повязке на голове и в турецкой шали – заставляла меня непременно выпить большой стакан крепчайшего чаю и «отведать» четырех сортов варенья. Так сливалось у них – людей весьма зажиточных – расчетливость с традиционным московским гостеприимством».

Не только чай, но и кофе, уже к 1815 г., был доступен в семьях весьма небогатых учителей морского корпуса: «При их скудных средствах, она [мать учителя из морского корпуса. – И.С.], конечно, должна была во всём наблюдать экономию; чай и кофе пила в прикуску. Но особенно любила кофе и как утром, так и после обеда пила по несколько чашек. Употребление кофе в таких размерах, вероятно, отразилось на её лице и носе, кончик которого был красен».

Согласно воспоминаниям о Московском университетском благородном пансионе, его воспитанники также пили чай на завтрак (в 7 часов утра) уже с начала XIX в. Что немаловажно, им было доступно ограниченное количество сахара (чаще всего – на кондитерских изделиях, выдававшихся к чаю). Чай воспитанники пили с молоком и булками, иногда, для разнообразия, им давали сбитень с калачами: « пить чай с молоком и булками, а иногда, для перемены, предпочтительно же в постные дни, сбитень с калачами».

В потреблении чая воспитанниками московского благородного пансиона обращает на себя внимание, что в пост его стараются ещё не пить.

Но в это же время, постепенно, чай переходит и в разряд постных продуктов.

В 1881 г. В.В. Стасов вспоминал о своём обучении в 1836 – 1842 гг. в Училище правоведения. Значительная часть его воспоминаний касается чая: « при всей порядочности общего училищного настроения, всё-таки в нашем обиходе существовали подобности, на вид совершенно невинные и безобидные, пожалуй, даже ничтожные, но такие, которые очень крепко давали чувствовать нам, что такое разница сословий, состояний и карманов. Из многих примеров первого времени нашего присутствия в училище, я приведу два: шинели и чай».

История с шинелями для нас малоинтересна. Замечу лишь, что шинели, как предмет одежды и чай в пище были основными показателями статуса. По шинелям и наличию возможности пить чай, сами ученики делили сверстников на «высшую» и «низшую» ученические касты.

В частности, В.В. Стасов писал далее о чае: « история у нас была с чаем. За него тоже был должен платить каждый, кто хотел его пить утром. Заплати в месяц столько-то, и у тебя утром, тотчас после молитвы, ведут маршем и парами, с другими такими же «исключениями», как и ты сам, вниз, в столовую, а там уже стоят глиняные белые кружки с чаем, конечно, безвкусным и плохим, а всё чаем. А другие все остальные [так в тексте. – И.С.] должны взять свою белую круглую булку и жевать её в сухомятку. Так ничего для питься этим другим и не было до самого обеда, т.е. до 1 часа дня. Правда, эти белые круглые булки (от знаменитого тогда булочника Вебера у Семёновского моста, помещавшегося там, где нынче существует булочник Иванов), были лучшее кушанье из всего, что мы получали в правоведении [училище. – И.С.], но всё-таки это ни на минуту не заглушало едкого чувства досады и зависти в каждом из непривилегированных. Кто из десятков мальчиков, оставшихся с одною булкою в руках, был виноват, что его отец или дядя не может платить столько-то рублей за дрянной этот чай, а между тем его пить хочется и нужно, а между тем укол самолюбию повторяется неизбежно, неизменно, всякое утро, всякое утро [повтор, так в тексте. – И.С.]. С этого укола начинался, для многих, их день утром. Извольте потом, с этим гадким уколом внутри, идти в класс и уткнуть нос в тетрадь и книгу! Это деление на пьющих и непьющих чай было так некрасиво, так безобразно, что когда принц Ольденбургский в 1837-м году женился и, спустя несколько месяцев, принцесса Терезия приехала, однажды утром, в училище и увидела в одной зале толпу мальчиков, пьющих весело и шумливо свои кружки, а в другой – ещё большую толпу мальчиков, сиротливо гложущих свои сухие булки, и ей рассказали, на её вопрос, что это такое значит, она сказала: «Ach, arme Kinder!», и велела из своей собственной шкатулки давать сколько нужно денег, чтобы все до единого могли утром пить плохой чай в белых кружках. Она сделала доброе, прекрасное дело, ещё более для умов и характеров, чем для желудков. Впоследствии, по примеру которых-то немецких или английских училищ, нас всех стали поить, по утрам, ржаным кофеем с молоком. Мы его не очень-то любили, однако в самом деле он был здоров и питателен».

В.В. Стасов также указывает на то, что чай полагался ученикам после причастия: « но вот, наконец, кончилась обедня, я наскоро выхлебнул, в столовой, чай, который мы обязаны были после причастия пить, в виде исключения, и особого угощения ».

Встречаются в воспоминаниях В.В. Стасова и другие указания на чаепития. В частности, чай активно пили и в семьях преподавательского состава училища: « сам он католик; жена его Анна Петровна, молчаливая, но добрая и совершенно ничтожная дама с красными пятнами во всё лицо, всегда усердно предлагавшая нам «ещё одну чашечку чая» - русская ».

Благодаря дореволюционным фотографиям мы узнаём много интересного о быте обеспеченных артистов конца XIX – начала ХХ вв.

К примеру, у артистки Императорских театров Марии Александровны Михайловны в её квартире в Санкт-Петербурге было, по меньшей мере, четыре самовара: 2 ординарных, 1 серебряный парадный и 1 детский самовар её дочери, в комплекте с детским чайным сервизом.

Красивые и ординарные самовары мы видим на фотографиях в квартирах профессоров. В частности, на фотографиях квартиры профессора П.С. Коссовича, мы видим небольшой самовар.

Подписывайтесь на наш Telegram, чтобы быть в курсе важных новостей медицины
Читайте также
Вы можете оставить комментарий ниже.

Оставить комментарий

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.

Все материалы на данном сайте взяты из открытых источников или присланы посетителями сайта и предоставляются исключительно в ознакомительных целях.
Права на материалы принадлежат их владельцам. Администрация сайта ответственности за содержание материала не несет. (Правообладателям)