Ассортимент чая в магазине поражает воображение. Черный чай спорит с зеленым и белым, пакетированный — с гранулированным и листовым, а традиционный без добавок — с ароматизированным апельсиновым и вишневым. Рядом стоят различные травы — шиповник и мята, пустырник и чабрец, иван-чай и зверобой, а всевозможные восточные сорта — молочный улун, пуэр, мате и ройбуш — занимают значительную часть магазина.

Однако, несмотря на столь насыщенный рынок чая, чайных в Москве не так уж и много. В публичной сфере доминирует кофе: встречи назначают за чашкой этого напитка в сетях «Кофе Хаус», «Coffee Bean», «Starbucks», «Costa», «Red Espresso Bar» и многих других. Эти кофейни предлагают в своих меню весьма скудную линейку чая: только три-четыре позиции, причем в основном пакетированного. Чайных в Москве — по пальцам пересчитать. Но почему?

«Эй, Дуня! — закричал смотритель, — поставь самовар да сходи за сливками», — оказывал гостеприимство Белкину станционный смотритель в знаменитой повести Пушкина. Сам герой отмечал, что без чая невозможно было бы и представить их общение: «по приезде на станцию, первая забота была поскорее переодеться, вторая спросить себе чаю». Русские чайные традиции были весьма сильны, они остаются ими и до сих пор — изобилие чая в том же супермаркете говорит о востребованности напитка. Однако у чая есть, как минимум, два принципиальных отличия от кофе.

Во-первых, чай продолжает занимать нишу непубличного, семейного и приватного напитка. Связано это, прежде всего, с влиянием английской и восточной традиций, предполагающих особую размеренность и длительность чаепития. Сидящие по кругу участники действа, благоговейно передающие друг другу чайник, в своей ритуальности не слишком сильно отличаются от чопорных англичан, ежедневно повторяющих свой five o’clock. Такие обычаи превратили чай из просто напитка в особый этнический ритуал: если сейчас в Москве и удастся найти чайные, то все они будут с претензией на определенную аутентичность и элитарность. Например, «Чайная высота» предлагает пить пуэр, «рассыпной Лао Гунтин урожая и выработки 1996 года, который пахнет корой древнего дерева и сухим деревенским сарайчиком», а «Дом белого журавля» помимо чая обучает способу гадания по чудесным вратам школы Ци Мэнь Дунь Цзя и проводит занятия цигун, на которых учит «растить крылья и пробуждать внутреннего дракона».

Во-вторых, если кофе — это картонный стакан горожанина, бегающего по улицам мегаполиса, то чай — никак не имиджевый напиток, а, скорее, оздоравливающий. И хотя в этом кроется весьма сильный ресурс (сейчас как раз набирают обороты сообщества приверженцев здоровой пищи, например, вегетарианства), чаю определенно потребуется серьезный ребрендинг. Сейчас его целебность — это «для похудения», «для лактации» и «от похмелья».

Сейчас чай — это либо домашний литровый чайник, либо то самое элитарное «пробуждение внутреннего дракона». Хотя обороты рынка чая только увеличиваются (уже сегодня лидеры рынка отправляют значительные объемы своей продукции в Казахстан, на Украину, в Белоруссию и другие страны ближнего зарубежья), чай остается за границей публичной сферы. Несмотря на богатый ассортимент магазинов, сейчас в Москве функционирует 21 чайная — для сравнения, кофеен в столице, по данным «Афиши», насчитывается 444.

Несмотря на все попытки чая соответствовать темпу современной жизни — от листьев к пакетикам-пирамидкам, горожане продолжают перемещаться по городу с картонными стаканами из кофеен и назначать встречи за чашкой кофе. Выбора попросту нет: если в Санкт-Петербурге еще набирает обороты демократичная сеть с русской кухней и чаем «Чайная ложка», то заведений с fast tea в Москве не существует. Чай остается несоциальной практикой.